Так уж сложилось, что я безумно люблю языковые маргиналии: диалекты, просторечия, неграмотную речь низов etc. Люблю наблюдать за ними, как иной любит наблюдать за жизнью муравейника или течением облаков, ведь всё это и есть настоящая жизнь языка. Жизнь эта по-своему автономна: не тронута диалектической логикой и "общепринятыми" нормами, не испытывает влияния "высокой" литературы и серьёзной публицистики, описывает миры, о существовании которых немалая часть "интеллигентных" людей просто не догадывается.
Особенно интересно наблюдать эту жизнь, когда сами же её носители пытаются втиснуть её в клетки высокой культуры. Одна из подобных клеток - поэзия. Т.е., поэзия, конечно, не клетка, а наоборот - простор и воля, но не для них: имея весьма скудное, урезанное о ней представление и при этом небогатый же словарный запас, несчастные и счастливые графоманы втискивают в эти рамки свои бури эмоций и зародыши мыслей, изгибаясь и изворачиваясь, отчего из-под лоскутков уродливых слов выглядывает местами такое...
К поэтам-графоманам я испытываю двойственное чувство: с одной стороны, их всех очень хочется быстро политкорректно убить, чтобы не мучались и других не мучали, но с другой... с другой стороны, я люблю их, как энтомолог любит своих ос или бактериолог - микробов.
Коллекцию эту я хотел начать собирать очень давно, но пока это всё было довольно бессистемно, эпизодами. Появилось же желание это в 1990-м году, когда мы с Андреем Борисовичем Козловым обнаружили на крышке стола в одной из аудиторий филфака ставропольского пединститута вот такое стихотворение:
Почему так бывает часто -
Любишь ты, но не любит он?
Встречи ждёшь, но совсем напрасно:
Не в тебя он совсем влюблён.
А простой соседский парнишка
На окно тебе ложит цветы.
Почему так часто бывает -
Любит он, но не любишь ты?
Меня тогда сильно удивило то, что женщина, употребившая без оговорок в стихотворении слово "ложит", может кого-то воспринимать как "простого": куда уж проще... Стихотворение я запомнил и решил, что оно положит начало моей коллекции.
С тех пор много всякой макулатуры через мои руки прошло, но привычка хранить всё на обрывках листков, как попало, а то и вообще в голове, а также многочисленные переезды сделали своё дело: большая часть коллекции либо утеряна, либо затёрта среди иных бумаг и воспоминаний.
Но недавно я посетил "национальный сервер современной поэзии Стихи.Ру", и желание собрать коллекцию графоманских стихов вновь напомнило о себе: ведь среди этих гигабайтов бреда есть определённого рода нечаянные шедевры, откровения языка о мире и человеке. И, если их не собрать, кто их заметит? кто прочтёт? кто вспомнит через месяц-другой?
Начну я, впрочем, не с авторов Стихов.Ру.
Через некоторое время после того, как нашёл в институте вышеприведённое стихотворение о невзаимной любви, я наткнулся в одном из толстых журналов на статью под заголовком "Поэзия советская". Среди прочего там было и о графоманских поделках, льющихся всегда в редакции литературных изданий неудержимым потоком. Автором статьи, если я ничего не путаю, был известный писатель Дмитрий Галковский (или известный поэт Владимир Строчков? Склероз). Комментариев и выводов всяких я не запомнил, но два стихотворения засели в голове на всю жизнь. Вот они:
1.
Хорошо в метро зимой!
Воздух свеж и чист.
Я бы не вышел из метро,
Но я же коммунист!
Мы ещё метро построим!
Будет словно царство!
Посмотреть бы нам с Луны
Наше государство!
Есть в Америке метро,
Но там они негожи:
По сравнению с Москвой
Даже не похожи.
Наркоманов там полно,
Есть они в метро -
И разденут и разуют
Даже засветло.
2.
Великий наш Вождь и Учитель Ульянов
В Мавзолее спокойно лежит,
А верность идей его мысли
По всей по планете бежит.
Преданный делу его Л.И. Брежнев
Партию ленинским курсом ведёт -
За мир, за свободу, за счастье народов,
Планета, которого вся его ждёт.
Дальновидный и мудрый политик,
Преданный Ленину дел,
Стойко стоит за идею,
Чтоб капитал не воззрел.
Вот.
В 1996-м году, в редакции газеты "Ставропольские губернские ведомости" мне подарили письмо в стихах некоего И. Чекулаева, "пенсионера с 1994 г." Этот оранжевый, свёрнутый вчетверо листочек формата А4 со стихами я тоже храню до сих пор. Стихотворение пенсионера, постоянного читателя газеты называется "Развал".
Вся Европа вместе хочет.
Вместе легче тащить груз,
А политики от власти
Развалили наш Союз.
Одна дочка - в Грузии,
Другая в - Ичкерии,
Сын живёт в Молдавии,
Ну а Я - в Армении.
Жена - в Белоруссии,
Сестра - в Казахстане,
Внук - в Узбекистане,
Теща - в Татарстане,
Тесть - на Украине,
Кум - в таджикистане,
Сноха - в Кыргыстане,
Племяш - в Башкорстане.
Дед - в Азербайджане,
Сват - в Туркменистане,
Второй сын - в Ливонии,
Его жена - в Эстонии.
Все работали на совесть,
Школьницы все с бантами,
А сейчас в своей стране
Стали оккупантами.
Один - союз наш развалил
Сотворил он дельце.
Другой - угрохал СНГ,
Вот это умельцы!
Раньше были в СССР
Разные агенты,
А сейчас при СНГ
Стали президенты.
И в правительстве пошли
Новые названия:
То ли шкипер, то ли спикер
Не нашего звания.
Поэт - голос народа. Обратите внимание на фразу "Школьницы все с бантами": видимо, для поэта это один из символов того, лучшего времени, и то, что нынешние школьницы носят банты уже не так часто, не нравится ему не меньше, чем то, что бывшие его сограждане воспринимаются в бывших "братских республиках" как оккупанты. Эта фраза буквально выбилась, высунулась в узкую щель между "работой на совесть" и национальной политикой молодых государств. Латентный секс-идол экс-советского осеннего патриарха - много школьниц с большими бантами... Наверняка он проголосовал бы за кандидата куда-нибудь, на предвыборном плакате которого веселилась бы стайка девочек в гимназических фартучках и с большими белыми бантами... Да, и пусть одна из них была бы узбечкой. Вот... И надпись: "Мы хотим вместе".
Теперь перейдём к обещанным авторам Стихов.Ру. Первым препарируем легендарного уже Ашота Эдуардовича Караханова. Человек этот живёт в Киеве, пишет невероятное количество совершенно клинических стихов, называет сам себя "поэтом и современником" (не уточняя, чьим именно) и пытается издавать литературный журнал "Поэт и современник", в котором публикует себя любимого и который самостоятельно рассылает всем желающим.
От стихов Ашота Караханова сводит мочки ушей, ногти начинают шевелиться, а топор сам спускается с антресолей и жалобно просится в руку... Впрочем, есть мнение, что Ашот Эдуардович - так называемый виртуал: людям всегда трудно поверить, что человек, способный сочинить такое, смог дожить до взрослого состояния, а не подавился в детстве насмерть олифой или не вогнал в подростковом возрасте себе в мозги через глаз пластиковый фаллоимитатор или логарифмическую линейку.
Некоторые киевляне клянутся, что знают Ашота Караханова лично, и добавляют горестно: к сожалению.
В общем, судите сами. Стихи Ашота Эдуардовича Караханова. Много.
Она одна легла в постель,
Отдавши тело в руки.
В мозгу блуждала одна цель,
То страсти трепет муки.
Она касалася рукой,
Запретной тайны места.
Её не мучает покой,
Она же хочет секса.
И зубы, крепко сжав во рту
В изнеможенье крика,
Она ласкала наготу
У кратера без пика.
Дойдя до самых до границ,
До самой её кромки,
Слегка спустилась она вниз
И там всё стало мокрым.
Она тонула в той воде
И насыщалась влагой.
Почувствовав тепло везде,
Оставив след помадой.
И чуть раздвинув берега
Над пропастью у русла,
Она жалела что легла,
Она стонала грустно.
И повернувшись на живот
Чуть ноги сжав в коленях,
Зажав рукой покрепчепче рот,
Она ждала мгновенья.
В изгибе веточки сухой
Застыла под одеялом.
Скользят движения рукой,
Так искушает Дьявол.
И вдруг взорвалась тишина
И руки онемели.
И сжав их в кулачки, она
Стучала по постели.
Иллюзия сбылась в реаль,
Дыханье чьё-то сзади.
И сдёрнута была вуаль,
Секрета тайны ради.
И чьи-то грубые ладони
Вдруг обхватили хрупкий стан.
Раздвинув шире её ноги,
Чтоб лучше виден был изъян.
И долгожданные секунды
Вдруг превратилися в часы.
Ведь ждать так трепетно и трудно
Но эти ласки хороши.
Руками гладит кто по телу?
Фигуру стройно обводя.
Отдался кто такому делу?
За нею в тайную следя.
И вот момент, двух пальцев тяжесть.
Большие, встретились в притык.
Что между ними вскоре ляжет,
Когда раскроется родник.
И пик у стадии всё ближе,
Конец подводится к черте,
Спускаясь по краям всё ниже,
По влажным стенкам в мокроте.
И вот застыл у цели в старте,
Чуть провалившись в глубину.
Чьё ожидание в азарте
И первый кто пойдёт ко дну?
Не долго длилось то мгновенье.
Один решающий толчок
И вот пошло оно - скольженье,
Завёл спираль юлы волчок.
Бледнело небо пред рассветом
И растворялся ночи мрак.
Бывают чувства без ответа,
Без чувств бывает даже акт.
Присев на копчике удобно,
Конечно на её спине.
Прижав две вишенки так плотно,
Он приподнял её вполне.
И слёзы радости и страсти
Текли из глаз её рекой.
Она хорошей была масти,
Сказал ей это верховой.
Она кричала очень громко.
Зачем же сдерживать волну.
Ведь рвётся там, где очень тонко.
Она хотела ту войну.
Он повернул её на спину,
Что бы взглянуть в её глаза.
Клин вышибают только клином,
Разок вперёд, разок назад.
Она, скрестив в стесненье ноги,
Прикрыв руками свою грудь,
Кричала сладостно: О Боги!
Блаженный дали вы мне путь.
Вся окропленная росою,
Руками взяв его конец,
Преподнесла ступню босую,
Чтоб опереться мог самец.
Сперва одну, потом вторую.
Согнув до плеч, как рычаги.
Он в цель смотрел в свою в прямую
И направлял её шаги.
Она держала уже пятки,
Прижав затылком, головой.
Всё то что ниже, то распятки.
В неё уже вошёл конвой.
Их взгляды были в одном месте.
Её лишь ближе, перед ртом.
И пальцы спуталися в плети,
Под равномерный такта стон.
Она хотела поцелуя,
Прикосновенья нежных губ.
И этой позою фалуя,
Пыталась всё его пригнуть.
И брызги капелек фонтана,
Бриллиантов разных величин,
В лицо рассыпались спонтанно,
Без всяких им на то причин.
И приподняв себя повыше,
Чуть подперев руками Таз,
Шептала с каждым разом тише:
Теперь язык пусть ищет лаз.
И он развернутый валетом,
Взаимностью для двух сторон
И смесь кулининга с минетом,
Задал той ночи главный тон.
Потрясающе, правда? Мне сразу же, например, бросилось в глаза это уточнение: "И зубы, крепко сжав во рту..." Не где-нибудь... Т.е., понимаете, какая могучая фантазия у поэта? Раз он счёл нужным уточнить, что героиня сжала зубы именно во рту, значит, мы можем предположить и другие варианты: и зубы крепко сжав в руке, например... Видимо, ей только что где-то лихо вломили, выбив почти все зубы, она собрала их, принесла домой, легла, вся избитая и окровавленная, в постель, и тут свежее воспоминание о страдательном участии в безобразной сцене насилия подвигло её на пошленькую эротическую фантазию в стиле "Видеоплейбоя" восьмидесятых... И это самая безобидная, так сказать, кхм... вариация... мда...
А это:
Слегка спустилась она вниз
И там всё стало мокрым...
Нассала под кресло? Ох, и любят поэты всякую неопределённость, загадочность...
Обратим, между прочим, внимание на глубокую, органичную народность карахановского языка. "Иллюзия сбылась в реаль" - так, особенно в стихах, может сказать только человек - плоть от плоти народной. Когда настоящему народному поэту известных ему сорока восьми слов не хватает, чтобы подобрать сносную рифму, он без стеснения придумывает новые слова: "фалуя", "распятки"... Да, а когда поэт не знает точно, как слово пишется и даже как правильно произносится, ибо никогда не видел его написанным, а слышал лишь краем уха в общественном транспорте, он смело записывает его, как слышал, как помнит, как ему надо - на ходу подстраивая под требуемый размер - так рождаются прекрасные, гордо звучащие будетлянские слова: "И смесь кулининга с минетом"! Кулининга с минетом! Вы это слышите?! Вы это видите?! Я - вижу! "Кулининг" - видимо, обычное занятие для женщины с именем Кулина. Имя редкое, в современной жизни почти не встречается. Но мы знаем известную русскую поговорку: "Видать Кулину, что пироги тулила: и крыльцо в муке". Т.е., "смесь кулинига с минетом" - это экстатическое - по всей избе, буквально, - замешивание теста, это акробатическая лепка пирогов, и всё это - совмещённое с орально-генитальным сексом. Кто, скажите мне, кроме подлинно народного поэта сможет описать это какими-то тремя словами?
Это прекрасное и огромное стихотворение можно разбирать вечно, находя всё новые и новые бездны смысла, но и без того ясно - поэт лично близко знаком с самим Богом. И в другом прекрасном стихотворении он сам говорит об этом, предупреждая верных читателей о своей пророческой миссии в будущем:
Я опишу вам образ Бога,
Не скоро, а чуть-чуть поздней.
Оно конечно очень строго,
Но нет души Его добрей.
Оно, образ, это... очень строго, но об этом не скоро, а чуть-чуть поздней. Мне нечего добавить. Я кончил.
Оставим ненадолго неподражаемых авторов со Стихов.Ру и вспомним Легенду. Легенду Фидонета - великого и ужасного Павлика Сколоту. В своё время это необычайное существо облагодетельствовало своими гениальными виршами не одну эхоконференцию. Оно даже дало название целому жанру - «сколотики». О феномене Сколоты и сколотиков, можно много говорить, но лучше один раз показать. Наслаждаемся. Феласофия сотонизма в чистом виде - ни убавить, ни прибавить.
Я иду по дороге мутной такой,
и темна и светла та дорога, я иду и иду в темноту обьятный,
за спиной у меня висит меч булатный,
и кого бы не встретил на дороге той,
розрубил я их всех и брызгнула кровь,
если встерчу я бога там в рясе, изрублю я
его пока он на захлебнется в своём мясе
Шёл я как-то лесм дремучим,
слышал я там дихания смерти,
слышал как волки терзали добычу,
слышал людей как мучили черти,
слышал я запах крови и мяса,
и запах мне этот был сильно приятен,
и вновь я зачул запак крови прятный,
и вдруг покочнулся мой мечик булатный,
и видел я как два вурдалака,детя заедали,
без всякого хрипа, и вдруг захотелост мне крови попить,
и стал я готовиться к быстроте встреч,в руке у меня засверкал бледный меч,
Убил вурдалаков,и волком завыл младенца захавал и кости спалил...
Человек с топором на дороге стоит,
Где-то там в далеке ярко церковь горит,
Человек с топором все стоит и кричит:
"И да прольётся же кровь церквей,и бог
будет розбит".......
церковь тут догорела, и умели в ней,
те кто были в то время с церковью своей.
А кто убежал,их пожар не убил я собственоручно
мачетом добил Х:-[=]~~~~~~
Шёл я как-то по кладбищу ночью,
там так красиво,приятно то как,
и чудилось мне как тела разлогались,
и сладок мне был этот запах....
и шёл я тут дальше и вижу чувак,
подумал:"О дай розрублю его кое-как",
и быстро снёс ему голову с плеч,с эго голов горил горил мой меч,
я вижу всё мясо в низ утекло,лижит голова и глаза как стекло.
Всё сохранено. Спасибо Борису Панкину. Продолжение следует.
Продолжим. Нашёл ещё немного прекрасных наивных стихов. Вот, например. Автор - пользовательница сервера li.ru mi2390506
Подошел ты к нам, не спеша
Опустил глаза на землю
Шаркал ножкой, еле дыша
Говорил слова не в тему
Прошел месяц
Ты не забыл
Что знаком был с нами недавно
И в окошко часто смотрел
Прикрываясь шторкой, странно
Ты соврал, что тебя зовут Макс
Хотя звали тебя всегда Ромой
Не понятно, зачем эта ложь
Вроде парень ты очень клевый
Ты смотрел каждый вечер в окно
Мы узнали, где ты живешь
В базе данных нашли телефон
Обломила нас твоя ложь
Я уехала был лишь июнь
После много воды утекло
Оля по уши в тебя влюблена
А ты больше не смотришь в окно
И Марине не пишешь ответ
И гуляешь с другой под окном
Из которого раньше смотрел
На гуляющих нас вечерком
Разве это не гениально? "Опустил глаза на землю"! А эпопея с именем и последние шесть строчек (всякие дела с окном)! Ну и язык, язык какой! Я в восторге.
А вот ещё один товарищ со стихов.ру. Называется Кирилл Афанасьев. Стихотворение памяти поп-певца Игоря Талькова. Я плакал стоя.
Был серый день. Страну швыряло.
Устало двигалась Нева.
Вмиг миллионов меньше стало
И разрыдалася душа.
Ужасный выстрел револьвера,
Полуметровая длина...
Рука Талькова холодела,
И горячилася душа.
Попытку выбраться на сцену
Предупредили зеркала,
И он упал. Дрожали стены,
Но смерть к Талькову подошла.
Летело время. Поправлялась.
Устало двигалась Нева.
Но все из окон раздавалась
"Россия" да "Извилина".
И, так и будет, чрез эпохи:
Его история страны,
Его глаза, его истоки -
Храним и свято любим мы.
Таких как он наш свет не видел,
Такой любви не описать.
За что Господь его обидел?
За что заставил мать рыдать?
Он беспощадно и безмерно
Любил машины, лошадей,
А женщин он ценил бесценно
За красоту, за свет очей.
Христос был идеалом в жизни,
Его добро, святой уклад.
Отдал любовь своей отчизне,
И жизнь отдал, и сердца клад.
Теперь серее "Юбилейный".
Устало движется Нева.
Пустеет стол его семейный,
Но правда слов его жива.
И каждый день в его обитель
Шагают люди и цветы,
Звучат куплеты. Бог-спаситель
Вернет героя нам с войны...
Не стану даже комментировать. Сперва хотел выделить особенно восхитившие строки и сочетания, но не стал: это шедевр от начала и до конца.
Продолжение следует.
